На сборах перед самым важным боем обычно обсуждают план на поединок, весогонку и тактику. Но в лагере Ислама Махачева нашлось место и для философских дискуссий. Пока чемпион готовился к защите титула на UFC 322, в его окружении вспыхнул горячий спор не о борьбе, не о стойке и даже не о соперниках – причиной разногласий стала художественная литература и то, какую роль она должна играть в жизни профессионального бойца.
Когда «Сицилиец» ворвался в раздевалку
Журналист и блогер Адам Зубайраев снял для YouTube закулисье подготовки Махачева в Нью-Йорке. Камера показывает привычный для фанатов кадр: Ислам с командой разминается в зале отеля перед боем с Джеком Делла Маддаленой, рядом – Хасбулла, шутки, рабочая атмосфера. А потом тренировочный контент резко превращается в книжный клуб.
Умар Нурмагомедов, троюродный брат Хабиба, рассказывает Исламу о романе «Сицилиец» Марио Пьюзо – том самом, который считается продолжением «Крестного отца». Книга посвящена судьбе Сальваторе Джулиано, сицилийского сепаратиста и партизана, действовавшего в послевоенной Италии. Умар еще раньше говорил, что этот роман произвел на него сильное впечатление: там и борьба за независимость, и конфликт власти и народа, и драма человека, разрывающегося между идеями и реальностью.
И именно в этот момент в разговор вмешивается Хабиб Нурмагомедов. Услышав, что Ислам тоже взялся за «Сицилийца», он сразу ставит вопрос ребром: такую литературу, по его мнению, читать бойцам не стоит.
Книги ради языка против книг ради цели
Позиция сторон формируется почти мгновенно. Умар и Ислам стоят на одном берегу: хорошая литература, даже художественная, расширяет кругозор, помогает лучше говорить и формулировать мысли, развивает образное мышление. Для бойца, который постоянно выступает перед камерой и общается с медиа, это, по их мнению, вполне прикладной навык.
Хабиб же настаивает на другом подходе. Он вспоминает религиозную традицию, где верующий просит у Всевышнего защиты от бесполезных знаний, и переносит эту концепцию на современную информационную перегрузку. Любая информация, говорит он, должна приближать к конкретной цели: к победе, к улучшению себя, к духовному росту. Все, что не работает на цель, забивает голову лишним шумом.
С его точки зрения, история сицилийской мафии и сепаратистов – именно такой шум. «Ты живешь в Дагестане – зачем тебе книги про Сицилию?» – примерно так формулирует Хабиб главный тезис. Если мечтаешь стать мафиози, тогда понятно, но для спортсмена мирового уровня приоритеты должны быть другими.
Футбол, двор и кирпичные штанги: как «бесполезные» фамилии помогли стать чемпионом
Умар с Исламом не сдаются: они напоминают, что книга – это не только сюжет, но и язык, новые смыслы, умение смотреть на мир глазами других людей. Ислам шутит, что настоящая бесполезная информация – это десятки фамилий футболистов прошлого века, которые Хабиб хранит в голове как ходячая энциклопедия.
В ответ Хабиб превращает шутку в мини-монолог о собственном становлении. Он переносится в 1998 год, к чемпионату мира по футболу: Давор Шукер, Роналдо, Джоркаефф, Лилиан Тюрам, Бирхофф, Зидан – для него это не просто фамилии, а символы мечты. Мальчик из села, где штанги собирали из кирпичей, хотел стать футболистом, но условий не было. Вместо футбола его дорога ушла в ММА, а накопленная детская энергия и страсть к спорту вылились в карьеру бойца.
Так Хабиб показывает, что даже его «библиотека» из фамилий и матчей не пустая ностальгия, а фундамент мотивации. Спор о книгах неожиданно превращается в разговор о том, как мечты детства могут изменить траекторию жизни.
Информационная диета по версии Хабиба
От обсуждения конкретного романа дискуссия переходит на более широкий уровень – к тому, как в принципе управлять информацией, которая льется на человека каждый день. Хабиб описывает свою систему фильтров: он практически не подписан на каналы, старается не потреблять негативный контент и внимательно следит за тем, что позволяет себе «пускать в голову».
Он объясняет, что у бойца топ-уровня и так плотный график: две тренировки в день, восстановление, семья, дети, бизнес-проекты. В такие условия очень сложно вписать часы, потраченные на толстый роман о далекой Сицилии. Не потому что чтение – зло, а потому что время ограничено, а цели – конкретны. Развиваться нужно, признает Хабиб, но при этом правильно расставлять приоритеты и не превращать чтение в побег от реальности.
Абубакар Нурмагомедов подводит промежуточную черту с иронией: люди, которые выросли в горах, пасли скот, теперь сидят в Нью-Йорке и горячо спорят о Сицилии. В этой фразе – и шутка, и оттенок уважения к тому пути, который они проделали.
Умар между Кораном и авангардом: дагестанец в западной культуре
Особую роль в этом споре играет Умар Нурмагомедов. Если Хабиб чаще подчеркивает религиозную опору и строгость выбора источников знаний, то Умар демонстрирует более светский и исследовательский подход к культуре.
В своем скромном телеграм-канале он сочетает религиозные цитаты с фотографиями из путешествий: пальмы Майами, королевские дворцы Мадрида, каналы Венеции. В поездках Умар охотно заходит в музеи и галереи – в Милане его особенно зацепили работы европейских авангардистов. Он делится, к примеру, впечатлениями от «Бунта в галерее» Умберто Боччони или от картин в духе Рене Магритта, которые продает уличный художник.
Таким образом, Нурмагомедов-младший строит собственный культурный мост между горами Дагестана и арт-пространством Запада. Для него искусство – это не только эстетика, но и способ понять, как мыслит другой мир, не забывая при этом о своей вере.
Что читают чемпионы: от школьной классики до «Атланта»
Страсть Умара к чтению началась еще в школе: он вспоминает, как проходил «Путешествия Гулливера», «Трех мушкетеров», «На дне», «Мертвые души» и другие классические тексты. Позже к этому списку добавились романы, которые вряд ли ожидаешь увидеть на полке у бойца легкого веса.
Умар рассказывал, что осилил «Атлант расправил плечи» – философский роман-антиутопию Айна Рэнд, один из самых объемных в мировой литературе. Среди любимых книг он также называет «Сицилийца», «Графа Монте-Кристо» и «Время-не-ждет» Джека Лондона. Все они по-своему рассказывают о свободе, борьбе, характере и цене личного выбора – темах, близких и к октагону.
Читать он предпочитает в поездках и на сборах: книги всегда едут с ним в Америку и Дубай. Там же происходит и обмен: Ислам Махачев, Усман Нурмагомедов и другие товарищи по кэмпу делятся друг с другом тем, что их зацепило. Получается свой закрытый книжный клуб внутри команды чемпиона UFC.
Хабиб и книги: путь к лучшей версии мусульманина
При этом нельзя сказать, что Хабиб игнорирует чтение. Напротив, он постоянно говорит о важности образования и знаний, но акцент делает на религиозной литературе. Нурмагомедов рассказывает, что серьезно продвинулся в изучении жизни пророков, у него есть наставник по Корану. Для него книга – это в первую очередь инструмент духовной работы, способ приблизиться к идеалу верующего.
Не случайно он ставит Расула Гамзатова выше Пушкина и Лермонтова: для Хабиба дагестанский поэт – не только автор, но и символ целого народа, человек, благодаря которому о Дагестане узнали далеко за его пределами. При этом сам Хабиб признается, что в последние годы читает меньше, чем хотел бы: плотный график съедает время, а внутреннее чувство подсказывает, что работать над собой нужно больше.
Когда спор о книгах становится разговором о смыслах
История с «Сицилийцем» в лагере Махачева – это не просто забавный эпизод из блога. В этом споре проявились разные подходы к информации, культуре и саморазвитию внутри одной команды. Умар и Ислам видят в литературе способ расширить горизонты и говорить с миром на одном языке. Хабиб смотрит на книги как на инструмент, который должен вести к конкретной, высокой цели и не отвлекать от главного.
При этом все участники дискуссии сходятся в одном: бойцу мирового уровня нельзя позволять себе быть пустым внутри. Кто-то наполняет себя религиозными текстами, кто-то – западной прозой и искусством, кто-то – детскими воспоминаниями о футболе и кумирах 90-х. И, возможно, именно это сочетание строгой дисциплины, духовного поиска и любопытства к миру делает дагестанских бойцов такими узнаваемыми – не только в октагоне, но и за его пределами.
